Социальное служение Русской Православной Церкви - [электронный ресурс]:

Социальное служение Церкви в современных церковных документах и в научно-исторических работах светских ученых

Зубанова С.Г.- д.и.н., профессор, академик РАСН
(профессор ф-та иностранных языков МАИ
и Государственная Академия славянской культуры (ГАСК))

Самое главное — с помощью
священнослужителей начать миссию
социального служения и найти людей,
продолжающих ее. Это дело, в котором
проявляется наше служение и исполнение
заповедей Божиих

(епископ Орехово-Зуевский Пантелеймон) ¹

В современных кризисных условиях государственно-общественной жизни  Патриарх Московский и всея Руси Кирилл уделяет  значительное внимание организации церковного социального служения в каждом Благочинии каждым церковным учреждением. Назначаются ответственные за социальную деятельность из числа священнослужителей. Проводится работа со всеми группами социально-незащищенных граждан – бездомными, инвалидами, детьми-сиротами... Развивается больничное служение; успешно действуют добровольческие службы, которые организуют помощь добровольцев одиноким пожилым людям, многодетным семьям, а также людям, оказавшимся в стесненных жизненных обстоятельствах.

На одном из последних заседаний Комиссии по социальному служению при Епархиальном совете г.Москвы, которое прошло 20 января 2011 года  в Синодальном отделе по благотворительности (председатель – епископ Орехово-Зуевский Пантелеймон), принято решение о завершении распределения московских больниц по окормляющим их храмам и были обсуждены перспективы координации деятельности социальных работников. Другим обсуждаемым объектом социального служения стало налаживание взаимодействия с Ассоциацией онкопсихологов, которая организовала горячую линию для раковых больных. Основным вопросом заседания стало социальное служение священнослужителей. Однако, к сожалению, в опубликованной  итоговой информации не содержится какой–либо полной  и определенно намеченной программы действий.²

Анализ исторического прошлого нашей родины позволяет утверждать, что за долгие годы атеизма в России были утрачены многие традиции социального служения Церкви. Поэтому сегодня не только общественность, но и клирики по-разному (каждый на свой лад) понимают цели, формы и методы социальной работы, способы ее организации. Об этом шла речь в ходе «круглого стола» 22 января 2011 года в рамках XXI Международной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета «Миссия и социальное служение Русской Православной Церкви», где участники- представители московских приходов обсудили вопросы практической реализации поручения Патриарха Кирилла, благословившего год назад учредить при каждом приходе новую штатную единицу – ответственного за социальную работу.

Протоиерей Николай Соколов так сказал о неразрывности социальной и миссионерской работы на приходе: «Социальное служение Церкви – это ее лицо, исполненное сострадания, обращенное к христианам и к нехристианской части мира, испытывающей страдания».

Выскажем мнение по поводу сказанного протоиереем Николаем Соколовым. На наш взгляд, в работах современных ученых-историков, представивших анализ социального служения Церкви в доатеистический период отечественной истории, намного шире и многообразнее представлен спектр возможных для решения практических задач социального служения.  Научные работы убеждают в том, что не только решением материальных и медицинских проблем нуждающих ограничивается церковное социальное служение. Разве строительство нового храма, воскресной школы, приходской православной гимназии и проч., если это делается по инициативе настоятеля, прихода, благотворителей, - разве это не социальное служение  Церкви своему народу на благо его нравственного и духовного возрастания?  Если по благословению священнослужителей издается духовная литература, создаются новые музыкальные, поэтические, архитектурные  и другие памятники на православной основе, - это разве не социальное служение Церкви  своему земному Отечеству? Если в прессе, на радио и телевидении все более появляется хороших православных материалов и программ, а также будет уменьшаться количество не выдерживающих никакой критики с точки зрения морали и нравственности передач, информаций и фильмов, - это тоже должно являться свидетельством того, что в СМИ работают люди, проникнутые  идеей  социального  служения  Церкви.

Ниже мы подробнее обозначим выводы современных ученых по поводу  направлений социального служения РПЦ.  На наш взгляд, сегодня, как никогда, актуально обращение к давно забытому опыту прошлого, когда Церковь представляла собой мощный духовный оплот государственной жизни и одновременно являлась значимым  социальным институтом, обеспечивающим во многом социальную стабильность государственной жизни. Современные ученые предлагают актуализировать многие исторические примеры социального служения XIX столетия, в которое государственно-церковные отношения не были отнюдь симфоническими (Церковь являлась неотъемлемой частью государственного механизма), однако некоторые направления, формы и методы организации социального Церкви служения этого периода представляют большой интерес для современной теории и практики этого служения…

Однако, сначала мы обратимся к еще одному из последних документов Русской Православной Церкви: 16 декабря 2010 года президиум Межсоборного присутствия РПЦ  постановил принять в первом чтении проект документа «О принципах организации социальной работы в Русской Православной Церкви».³

Документ ожидает обсуждение в епархиях и второе чтение на Пленуме Межсоборного присутствия. Заметим, что до настоящего времени РПЦ имела в своем арсенале только один значительный документ, касающийся социального служения Церкви, – это принятые Архиерейским Собором в 2000 году «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», где были определены 16 возможных областей соработничества Церкви и государства.⁴

Отметим, что церковных научных работ с этапа выхода в свет «Основ…» появилось крайне мало; а другие официальные церковные документы по этому вопросу не разрабатывались или не доводились до широкой общественности. Вместе с тем, за прошедшее 10-летие между двумя вышедшими в свет документами научной общественностью достаточно активно разрабатывалась проблема социального служения: защищено значительное число диссертаций на данную тему, написаны монографии и статьи; сложилось в исторической науке целое отдельное направление по изучению истории и теории социального служения Церкви. Поэтому опубликованный проект церковного документа не явилось инновацией для ученого мира. В нем нашли отражение некоторые положения научных изысканий современных ученых. То из научной аналитики, что не вошло в документ, в значительной степени, на наш взгляд его обедняет.

Проект документа, названный «Принципы…», не формулирует четко и конкретно комплекс основополагающих принципов организации социальной работы в Русской Православной Церкви. Вот как нам видится правильно в одном из документов, отражающих социальную тематику, представлены  некоторые  «Принципы» ( в полной версии их насчитывается более  10) :

• создание условий для  нравственного и духовного развития личности, укрепления семьи и воспитания детей;
• возрождение и укрепление российских духовных ценностей;
• бережное и уважительное отношение к историческим традициям отечественной практики социального служения;
• соблюдение и следование канонам православной культуры и принципам христианской морали.

Обратимся непосредственно к тексту документа.

Рассматриваемый нами проект содержит следующее базовое определение: «Социальное служение Церкви (церковная благотворительность, церковная социальная деятельность, диакония (далее по тексту документа (и в названии) добавляется еще и «социальная работа Церкви» - замеч. автора) – это инициированная, организованная, координируемая и/или финансируемая Церковью деятельность, имеющая своей целью оказание помощи нуждающимся денежными средствами, имуществом, советом, трудом.Социальное служение Церкви не может сдерживаться или ограничиваться религиозными, национальными, государственно-политическими или социальными рамками. Церковь простирает свое человеколюбие не только на своих членов, но и на тех, кто к ней не принадлежит (Лк. 10, 30-37)». Как  видим, данное  определение никак не классифицирует социальное служение по направлениям, видам, формам, хотя в научной литературе эта классификация представлена достаточно  объемно и обоснованно.

Заметим, что синонимический ряд, который используется в документе для обозначения социального служения, весьма широк и практически поворяет синонимический ряд, предложенный в научно-исторических работах  нашей научной школы (ЗубановаС.Г., Рузанова Н.П., Патюлина Н.Д., Денисова Л.Е. и др.). Различие подхода в том, что наша научная школа, зародившаяся в стенах университета, в котором «Социальная работа» была системообразующей специальностью всего вуза, обоснованно отделяла понятие «социальная работа» от церковной деятельности; но в проекте церковного документа, с которым мы имеем дело в настоящее  время, понятие «социальная работа» поставлено «во главу угла», т.е. в название документа. Хотелось бы видеть обоснование такой позиции, а главное, разъяснений, почему только по истечении 20 лет (а именно столько существует в системе ВПО РФ специальность «социальная работа») РПЦ заинтересовалась «социальной работой».

Смотрим проект далее. Церковный документ справедливо  напоминает о том, что «Жизнь в Церкви есть непрестанное служение Богу и людям. К этому деланию призывается весь народ Божий» (сноска). Христианство свободно от юридического принуждения к благотворению. Любовь к ближнему – священное призвание и нравственный долг каждого христианина (Ин 13,34).

Далее в документе отмечается, что духовенство, монашествующие и граждане (миряне) могут по-разному и в разной степени осуществлять участие в социальной деятельности. Так, «дела милосердия» могут совершаться отдельными лицами (мирянами) как в индивидуальном порядке (частная благотворительность), так и принимать организованные формы (общественная благотворительность). В практическом исполнении заповеди Христа Спасителя о любви к Богу и ближнему (Мф. 22, 37-39) заключается важнейшая задача мирян. Быть для ближнего милосердным самарянином из евангельской притчи – нравственный долг каждого православного христианина. Не совсем понятно, почему только к «мирянам» обращены эти слова документа! Разве не может священник в индивидуальном порядке быть благотворителем!

«Миряне обладают огромным потенциалом и опытом для участия в социальном служении Церкви» – это заявление проекта документа, на наш взгляд, сделано довольно безопелляционно. Следовало бы привести статистику, опросив «мирян» силами социологов на предмет того, каким опытом и потенциалом они располагают для участия в социальном служении. Сомнительно, что большая часть современного российского общества располагает не только опытом, но даже знаниями из истории социального служения, не говоря уж об «огромном потенциале». В этой части, нам думается, проект церковного документа нуждается в корректировке,  дополнениях и разъяснениях.

Далее в проекте указаны различные  возможные организационные формы церковной социальной деятельности  для частных лиц (мирян) в зависимости от их профессии, возраста, жизненного опыта, состояния здоровья и прочих обстоятельств.

Первоначально приводятся штатные должности социальных работников. К ним отнесены: сотрудник церковного социального учреждения (детского дома, приюта, богадельни, благотворительной столовой и т.д.);  епархиальный социальный работник; социальный работник в благочинии; приходской социальный работник. Духовникам церковных социальных учреждений вменяется  нести пастырское попечение о таких сотрудниках. Социальным работникам приходского масштаба предписано состоять в штатном расписании прихода и получать заработную плату  их приходского бюджета, являться активным членом той церковной общины, социальную работу которой он координирует; в своей работе приходской социальный работник должен подчиняться настоятелю и быть подоотчетным приходскому собранию.

В отношении епархиальных социальных работников и социальных работников в благочинии документ не содержит никакой информации: названы по штатному расписанию должности, не имеющие никакого функционала. В окончательной редакции документа, видимо, эта часть будет отработанной; иначе -  при ознакомлении с этой информацией создается впечатление, что не благое дело впереди, а важнее  финансируемые  вышеназванные должности  в штатном расписании!

Следующая форма социального служения, о которой идет речь в документе, - это сестричества. Однако, если точнее, то документ делает акцент не на форме социального служения, а на названии должности, которую может занять социальный работник; поэтому следующий подзаголовок документа – «сестра милосердия». Удачным нам представляется определение, которое приводится в документе: «Сестричества – это приходские объединения женщин, желающих в той или иной мере посвятить себя служению милосердия, руководимые духовником сестричества, обычно имеющие устав и специальный чин посвящения в сестры. Сестра милосердия может нести свое служение в свободное от основной  светской или церковной работы время, или же находиться в штате церковного социального или медицинского учреждения».

Далее в документе дана характеристика «добровольцам (волонтерам), членам приходского сестричества или братства»: отмечается, что волонтером  является человек, в свободное время принимающий на безвозмездной основе участие в социальной церковной деятельности. На наш взгляд,  намного важнее в проект внести перечень форм и методов церковной волонтерской деятельности. О членах приходского сестричества или братства, названных в подзаголовке, документ информации не содержит.

Далее следует определение «жертвователя»: «Мирянин, жертвующий на социальные нужды, играет важную роль в приходском и общецерковном служении милосердия. На пожертвования создается материальная основа для обеспечения систематической приходской и общецерковной социальной деятельности Пожертвования могут быть как крупными, так и небольшими, регулярными или разовыми». К сожалению, данное определение не содержит информации о том, на какие виду нужд могут приниматься пожертвования; в какой форме могут, а также каковы правила приходской (или монастырской, епархиальной, благочинской или др.) отчетности об использовании пожертвований. Блестящие образцы подобной церковной отчетности в XIX веке приводятся  в диссертациях и монографиях ученых. Кроме того, наш взгляд,  было бы совершенно уместно в проекте документа упомянуть и о священнослужителях в качестве возможных «жертвователей».

Следующий фрагмент документа посвящен «членам попечительского совета»: «Важная разновидность служения мирян –это участие в попечительских советах при социальных учреждениях (как государственных, так и негосударственных). Попечительские советы обеспечивают открытость таких учреждений для общества, привлекают к ним помощь, контролируют качество жизни подопечных, обеспечивают преемство удачного опыта».  Непонятным остается опять же то, почему это отнесено только к «мирянам»; неясно и то, по какому принципу лица могут становиться членами попечительских советов.

Идем далее по тексту документа: «Сотрудник государственного социального (и медицинского) учреждения» может привлекаться к делу церковного социального служения, т.к. в осуществлении своего социального служения Церковь имеет возможность тесно сотрудничать с государством (а государственные соцучреждения часто являются объектами церковной помощи). К числу таких сотрудников в проекте документа отнесены: врачи, медицинские сестры, педагоги, воспитатели, обслуживающий персонал интернатов, социальные работники, в том числе пока не являющиеся активными членами Церкви.

Нам, исследователям истории социального служения Церкви в России, несколько непривычен такой подход к определению лиц, участвующих в социальном служении Церкви. Известно, что в России XIX века участниками социального служения Церкви становились по благословению любые православные члены общества, независимо от их ранга и статуса: мещане, купцы, разночинцы, императоры, их жены, князья, графы. Они получали названия «благотворителей», «жертвователей», «милосердных людей», «меценатов», «филантропов»; в каких-то случаях от степени участия в этом служении повышался их общественный или государственный статус и проч.  Поэтому нам непонятно пока, насколько оправданным будет такой нетрадиционный подход «определения в благотворители или социальные служители»: по определенным должностям, без учета степени церковности и надобности в пастырском попечении духовника.

Далее в документе читаем: «Необходимо особое пастырское внимание со стороны вдохновляющих церковную социальную работу клириков к сотрудникам госучреждений, зачастую особенно  нуждающихся в духовной помощи». К сожалению, документ не содержит разъяснений, о каком пастырском внимании клириков идет речь в отношении по большей части нецерковной, а в какой-то части и иноверческой части работающих сотрудников этих учреждений?

По сути, на этом в документе заканчивается перечень возможных «названий» для тех лиц, которые занимаются церковной социальной деятельностью. Однако, документ содержит перечень «форм» конкретной социальной деятельности членов общества и Церкви (мирян), в числе которых: «помощь старикам, инвалидам, людям, страдающим тяжелыми Заболеваниями, бездомным, детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, заключенным или освобождающимся от заключения, ВИЧ-инфицированным, малоимущим, погорельцам, семьям, потерявшим кормильца, страдающим и стремящимся освободиться от алкогольной  зависимости, а также людям, попавшим в иные трудные обстоятельства. Это может быть медицинская, социальная, материальная, психологическая, консультационная, духовная помощь. Фактически – это помощь всем, кто страдает и нуждается в христианской любви и поддержке делом, словом, молитвой». На наш взгляд, эта часть документа требует  фундаментальной доработки. Приведенная из текста документа цитата наглядно показывает, что приведенный перечень нуждается в классификации на виды,  организационные формы,  методы социального служения и проч.

Возможно, следует обратиться к основам теории социального служения Церкви, разработанной на основе изучения многогранного исторического опыта РПЦ, и прибегнуть к предложенной ими терминологии. Это направление социального служения Церкви в научных трудах нами названо макродименциональной диаконией (термин предложен директором духовной Академии на Крите А. Пападеросом; впервые введен в отечественную историческую науку проф. Зубановой С.Г. в 1995 году).

Поясним: в работах современных ученых  предложено считать, что социальное служение РПЦ осуществлялось в традиционной для Росси форме по двум направлениям: в рамках микро- и макродименциональной диаконии. В виду отсутствия в русском языке на сегодня специальных терминов, которыми можно было бы обозначать эти 2 направления социального служения РПЦ, было предложено использовать лексику, предложенную ректором Духовной семинарии на Крите доктором А. Пападеросом. Таким, образом, в историческую науку было введено определение: «Направление социального служения, когда Церковь  способствовала тому, чтобы члены российского общества, независимо от своего ранга и статуса, бескорыстно направляли свои возможности на исполнение христианского долга по оказанию помощи Отечеству и нуждающимся, - называется макродименциональной диаконией. По данным исследований отечественных и зарубезных историков, приоритетными видами социального служения РПЦ в XIX веке, осуществляемыми  через своих чад независимо от их ранга и статуса («макродименциональная диакония»), являлись следующие: благотворительность; организация социальной помощи и поддержки малоимущих; призрение нищих, немощных и сирот; материальная помощь и предоставление возможности работать, как спасение от безработицы; оказание медицинской помощи; забота о повышении грамотности народа.⁵ Данные виды социального служения РПЦ осуществлялись в следующих формах: забота о раненых воинах; выплата пособий военным инвалидам; открытие на благотворительные средства домов для призрения нуждающихся, сирот, немощных и престарелых  и проч.

Вернемся к тексту документа: как нами уже было замечено, в проекте отсутствует упоминание о социальном служении собственно церковно- и священнослужителей Церкви. Именно это направление социального служения РПЦ было названо в исследовательских работах по истории социального служения микродименциональной диаконией. (термин  также предложен директором духовной Академии на Крите А. Пападеросом; впервые введен в отечественную историческую науку проф. Зубановой С.Г. в 1995 году). Можно согласиться с тем, что, возможно, выбранные учеными-историками термины не совсем отвечают задачам социального служения на новом этапе. Однако, на наш взгляд, отсутствие согласованной терминологии не означает того, что одно из главных направлений социального служения может даже не упоминаться в документе, названном «О принципах организации социальной работы в Русской Православной Церкви».⁶

Таким образом, нам представляется, что в документе должны быть обязательно прописаны возможные для клириков направления, виды, формы, методы и прочие классификационные характеристики социального служения; предложена определенная шкала поощрений или других отличительных особенностей для тех клириков, которые занимаются социальной деятельностью.

В настоящем проекте документа не предусмотрено множество возможных и часто встречающихся ситуаций! Например, если в контексте документа говорить о должностях (как это и принято в этом документе), а не о видах и формах социального служения (как следовало бы сделать!), то какое «название» по вышеприведенной шкале должностей получит священник, взявший в свою семью на воспитание детей, оставшихся без попечения родителей? Как будет выделен из круга своих «коллег» тот священнослужитель, который открыл общеобразовательную церковную школу, имеет 5 детских домов и дом престарелых на своем попечении, активно занимается развитием молодежного православного движения? Каков статус такого священника как церковного «социального служителя»? Или, как будет выделено из общей массы социальное служение того священника, который по доброй воле совершенно безвозмездно на дому исповедует и причащает всех больных рассеянных склерозом, к которым за 15 лет болезни домой не пришел ни разу ни один социальный и медицинский работник ? Можно, конечно, сказать, что это – «требы», т.е. обязательный функционал священника. Однако, современная практика говорит о другом: к сожалению, все мы знаем примеры, когда священник позволяет себе служить всего 1-2 раза в неделю, не говоря о каком-то дополнительном социальном служении.

Вернемся к тексту документа: следующий его раздел (пункт) - о церковно-социальной деятельности на общецерковном уровне, которую координирует Синодальный Отдел по церковной благотворительности и социальному служению. Однако, речь идет только о деятельности Отдела «по привлечению мирян к этой деятельности», участие клириков опять же не рассматривается;   определены  6 направлений работы Отдела:

• разработка методических материалов для обучения мирян по отдельным направлениям социального служения (в зависимости от категории нуждающихся в помощи) и распространение их в епархиях;
• организация регулярных обучающих семинаров для различных категорий мирян, участвующих или желающих участвовать в социальном служении Церкви, а также практических семинаров для священнослужителей по организации социального служения;
• создание совместно с Учебным комитетом и введение в учебный план духовных школ краткого курса по организации социальной работы на приходе;
• разработка плана/методики действий в экстренных ситуациях, требующих скорого вмешательства;
• продолжение в координации с Отделом внешних церковных связей обмена опытом с зарубежными благотворительными организациями, в том числе волонтерскими начинаниями, анализ и использование опыта других христианских конфессий, в силу исторических причин в большей степени развивших социальное служение.

Возможно, действительно на общецерковном уровне Синодальный Отдел должен выполнять именно такие (методические, координаторские, организационные) функции. Однако и в этой части документа остаются «не охваченными»  церковно-социальной деятельностью церковно- и священнослужители (имея в виду и монашествующих)!

Обратим внимание на следующий раздел (пункт) документа, который характеризует епархиальный уровень социального служения Церкви. И опять мы видим только задачи, которые стоят перед  епархиальными отделами «по расширению участия мирян» в церковно-социальной  деятельности. Вот выдержка из документа:

• следует проводить епархиальные обучающие семинары для клириков по организации социальной работы, а также курсы подготовки церковных социальных работников;
• важно оказывать всемерное содействие в распространении в епархиях методических и информационных материалов, подготовленных специализированными церковными организациями и предназначенных для приобщения и обучения мирян различным видам диаконической работы;
• полезно создавать в епархиях объединения мирян — специалистов в той или иной области: врачей, учителей, психологов и т.д. К организации церковной социальной работы следует более широко привлекать жен священнослужителей; использовать имеющийся опыт создания женами священнослужителей общественных организаций;
• надлежит содействовать освещению в средствах массовой информации церковной социальной деятельности, осуществляемой на территории епархии, с целью вовлечения в нее мирян; по возможности организовывать социальную рекламу церковных начинаний;
• надлежит содействовать укреплению материальной базы приходских, монастырских и епархиальных социальных программам мирян за счет церковных и привлеченных внешних средств;
• следует ввести поощрения для мирян, ведущих активную социальную работу, и клириков, вдохновляющих и окормляющих социальные церковные инициативы.

Следующий раздел (пункт) проекта документа наиболее детально прописывает церковно-социальную работу на приходе, при этом определяет задачи священнослужителя: «В задачу священника входит, как правило, общая организация, координация, контроль за выполнением мирянами церковно-социальной работы, а также их духовное окормление. Непосредственное администрирование и выполнение этой работы может быть возложено на мирян».

Далее в 10 пунктах изложены некоторые мероприятия, которые являются неотъемлемой частью организации социального служения:

• важно разъяснять во время проповеди спасительный смысл дел милосердия, а также оповещать прихожан о конкретных нуждающихся и социальных начинаниях прихода;
• необходимо из среды прихожан избрать ответственного за социальное служение прихода, озаботившись о прохождении им соответствующего обучения;
• социальная работа на приходе должна начинаться с заботы о малоимущих, одиноких и престарелых прихожанах;
• приходская социальная деятельность может включать в себя заботу об инвалидах, сиротах, беспризорных и иных обездоленных людях;
• важно призывать мирян, особенно тех из них, кто по занятости не в состоянии принимать личного участия в реализации приходских и общецерковных социальных проектов, участвовать в социальной работе посильными денежными пожертвованиями, пусть и небольшими, обеспечивая при этом прозрачность использования целевых денежных средств;
• нужно развивать практику предоставления приходских помещений для собраний групп взаимопомощи, групп милосердия, добровольцев;
• необходимо по возможности освещать в средствах массовой информации социальную деятельность мирян на приходе; рекомендуется использовать для этих целей Интернет, размещать на приходских сайтах информацию о социальных проектах мирян и о нуждающихся в помощи прихожанах;
• священнослужителям надлежит иметь особое попечение о тех прихожанах, которые участвуют в делах милосердия, уделяя пристальное внимание профилактике «синдрома выгорания», посильности взятых мирянином на себя обязанностей, отслеживанию духовных трудностей этого служения, совместной молитве и молитве друг за друга;
• наряду со взрослыми и молодежью, следует привлекать к делам милосердия детей и подростков, предоставлять им возможность посильного участия в практических приходских социальных инициативах;
• приход должен знать о существующих в его окрестностях государственных социальных и медицинских учреждениях, сотрудников которых необходимо привлекать к церковной социальной деятельности; важно учитывать, что светские специалисты, профессионально занятые в областях, попадающих в сферу приходской социальной работы, могут и должны стать помощниками и соработниками Церкви в деле реализации ее социальных проектов.

Перечень вышеперечисленных мероприятий нуждается, по нашему мнению, в систематизации, которая должна представлять собой четко выделенные в этом перечне: цели, задачи, направления деятельности, организационные формы, методы и др.

Последним разделом (пунктом) докумета является социально-церковная деятельность в монастырях. Информация ограничивается фразой: «В монастыре, осуществляющем тот или иной вид церковно-социальной деятельности и привлекающем к ней мирян, эта деятельность сообразуется с особенностями монастырской жизни». К сожалению, данный  раздел лишен информации о возможных формах и методах социальной деятельности монастыря. В этой связи, хотелось бы обратить внимание разработчиков  документа на то, что в  одном из последних научных исследований историков дается следующее определение социального служения я монастыря:: «это - безвозмездная и бескорыстная деятельность монашествующих, направленная на соединение внутренних задач монастыря по духовно-нравственному и психолого-педагогическому попечению членов российского общества с историческими задачами развития общества и государства. Социальное служение существовало в двух направлениях: микро- и макродименциональная диакония. Организация собственно монастырем различных видов и форм социальной помощи нуждающимся (микродименциональная диакония). Способствование монастыря тому, чтобы члены российского общества, независимо от своего ранга и статуса, бескорыстно направляли свои возможности на исполнение христианского долга по оказанию помощи Отечеству и нуждающимся (макродименциональная диакония). Автором проанализированы следующие формы социального служения монастыря по оказанию трудовой  помощи нуждающимся: добровольный труд во имя милосердия; содержание за счет монастыря нуждающихся: немощных, больных, богомольцев; обеспечение за счет монастырских средств богадельни, больницы, школы, училища, военной лечебницы;  уход за больными и ранеными; предоставление работы нуждающимся как решение социальных проблем; предоставление нищим возможности трудом зарабатывать на пропитание; труд как воспитательная мера; труд – как способ получения доходов на развитие народного образования; труд как возможность оказать милосердную помощь ближнему.⁷

Приведем определение еще из одной научно- исторической статьи: «В XIX в. социальное служение православных монастырей выражалось в духовно-нравственном влиянии на простой народ, на общество в целом, в решении проблемы нищенствующих предоставлением им возможности занять себя производительною работою, окормлением неизлечимо больных и осужденных. Опека и нравственное исправление нищих, а не содержание на собственные средства, то есть поощрение тунеядства, - это было в XIX столетии и остается сегодня одним из основных призваний монашествующих в деле социального служения, разновидностью микродименциональной диаконии. Другое направление деятельности монастырей - их участие в деле народного просвещения.

Кроме того, монастыри в XIX веке играли большую роль в развитии издательского дела России. Этому вопросу посвящена диссертация представителя нашей научной школы - Рузановой Н.П. «Социально-историческая роль монастыря Козельская Введенская Оптина Пустынь в общественной жизни России XIX века».⁸

Особенностью социального служения Русской Православной Церкви в XIX веке была постоянная открытость, доступность информации об итогах  той или иной акции. Списки сборов и пожертвований с указанием источника поступлений и дальнейшей реализации собранных средств публиковались в систематических и периодических отчетах и в доступных средствах массовой информации».⁹

В научных работах ученых справедливо указывается, что в современных условиях при участии государственных структур и бизнеса наиболее востребованными могли бы стать такие формы социального служения  монастыря, как: создание приютов для бездомных, детских домов и домов престарелых, центров трудотерапии и духовно-нравственного  попечения; больниц и хосписов.

Исторический опыт социального служения монастырей в сферах: нравственно-психологической; организации трудовой помощи, призрения нуждающихся; воспитательной и просветительской, - в определенной степени может быть взят за основу при организации конкретных форм  социального служения Русской Православной Церкви, и в частности – монастырей, с учетом современных условий.

Сегодня, как никогда, необходимы меры по совершенствованию форм и методов социальной работы различных государственных организаций, форм и методов социального служения Русской Православной Церкви, а также зарождению новых – совместных - форм социальной деятельности в рамках соработничества государства и Церкви.

Актуализируя опыт прошлого и проецируя его на современное  состояние социальной жизни в России, отметим, что нуждается в  значительной оптимизации как система государственных мер (совершенствование форм и методов социальной работы различных государственных  организаций), так и социальное служение православных людей  в России  должно  ориентироваться  на  былой  размах.

Также необходим конструктивный диалог между государством и Церковью по различным аспектам социальной политики, необходимо зарождение новых – совместных - форм социальной деятельности в рамках соработничества государства и церкви в сфере социального служения. В современных условиях при участии государственных структур и бизнеса наиболее востребованными могли бы стать такие формы социального служения, как: создание приютов для бездомных, детских домов и домов престарелых, центров трудотерапии и духовно-нравственного  попечения; больниц и хосписов; оказание всемерной поддержки развития учебных заведений на православной основе.

В заключении отметим, что современные церковные документы нуждаются в приведении в стандартизированную, традиционную форму, которая предполагает определенную структуру, последовательность информации: базовые понятия документа, его цели и задачи; перечень принципов; методология организации деятельности и др.

На сегодня очевидно, что не должно быть в устроении дела социального служения Церкви лишней суеты, профанации, показушнических отчетов. Работа должна организовываться с учетом социальных характеристик прихожан; в зависимость от места расположения храма: в рабочем районе, на территории больницы, тюрьмы или в академическом городке, на кладбище и проч.; с учетом возможных дополнительных профессиональных потребностей клириков (если священник – бывший врач, ученый, строитель и проч., он может иметь свои предпочтения и лучшие возможности для развития определенных направлений социального служения). Необходимо учитывать в выборе направлений, видов.форм, методов социальной деятельности также степень приближенности к храму социально-ориентированных объектов; уровня материальных пожертвований и проч. Во многих случаях, на сегодняшний день настоятелям ничего не надо придумывать специально:  один священнослужитель  содержит  на средства прихожан – издательство, другой – на пожертвованные деньги возводит один за другим разрушенные храмы; кто-то организовал и осуществляет деятельность православного университета, третий – православную гимназию или приходскую общеобразовательную школу;  где-то  ведется подготовка сестер милосердия;  где-то  содержится богадельня для немощных прихожан храма; осуществляется патронат  детских  домов;  где-то в светских вузах  на полном приходском содержании  находятся  студенты-теологи и проч. Это все примеры  очень значительных форм социального служения Церкви.

В этой связи, задачей Церкви сегодняшнего времени является – собирать, систематизировать и обобщать эту информацию, опубликовывать, доводя до сведения всей общественности и государственных структур.

Другой глобальной задачей социального служения Церкви, на наш взгляд, на  решение которой  рассчитывают представители  государственной власти – это решение «мелких» насущных социальных вопросов: оказание помощи городу в освобождении  улиц от бездомных людей; борьба с  беспризорностью; установление контактов с домами-интернатами для престарелых, детей-инвалидов и проч.; патронах различных социальных служб и отделов, которые часто не справляются с задачами по обслуживанию пенсионеров и  инвалидов и еще многое –многое другое.  Поле деятельности обширно и разнообразно. При этом важно, чтобы на церковных приходах были и жертвователи; и те, кто своими руками делает добрые дела; а также очень важно, чтобы были те, кто ведет учет, контроль, систематизацию, обобщение всех форм социальной деятельности данного прихода, готовит отчетности (финансовую и информационные бюллетени о проделанной работе). Именно этому учит наш многогранный исторический опыт социального служения Русской Православной Церкви.

Литература:

• Зубанова С.Г. Русская Православная Церковь в 19 веке: макродименциональная диакония//рязанский Богословский Вестник. Научно-богословский ж-л РПДС. - 2010.
• Зубанова С.Г.Социальное служение Русской Православной Церкви в XIX в.-М.: 2001, 2009.
• Логинов А.В. Власть и вера. - М., 2006.
• Общественные общероссийские чтения основ социальной концепции Русской Православной Церкви. Информационный бюллетень №1, №2.
• Основы соц. Концепции Русской Православной Церкви // Инф. бюллетень №1. – Апр. 2001.
• Патюлина Н.Д. Социальное служение Николо-Угрешского ставропигиального монастыря в контексте государственно-церковных отношений.(автореф. канд. дисс. по истории Отечества). - М., 2010.
• www.patriarchia.ru/db/text/1393143.html
• www.patriarchia.ru/db/text/541279.html