Социальное служение Русской Православной Церкви - [электронный ресурс]:

Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на епархиальном собрании Калининградской епархии¹

Подход к вере как к альтернативе сегодня уже не работает, потому что молодежь родилась после крушения Советского Союза. Аргумент «мы жили плохо, потому что мы жили без Бога» уже не работает, потому что повзрослевшие дети не знают, что это такое. Аргумент «как плохо, что были у нас разрушены храмы, монастыри, осквернено все, а значит, мы должны изменить свою жизнь» тоже не работает, потому что дети не помнят разрушенных храмов — они уже помнят пятикупольный собор в центре Калининграда. И вот эти дети и молодежь, которые никоим образом не определяют свою религиозность в качестве альтернативы старому и безбожному мировоззрению, сегодня подвергаются мощнейшему воздействию извне, которое навязывает антихристианский, безбожный образ жизни. Никто не спорит, есть Бог или нет, однако навязывается безбожная картина мира.

В среднем наши люди проводят от четырех до семи часов в сутки перед телевизором или компьютером. А сколько времени они проводят в Церкви? В лучшем случае два часа в неделю — это если они ходят каждую неделю. Разве можно сравнить по силе воздействия на человеческое сознание все то, что мы с вами делаем, наши воскресные школы, наши сайты, наши епархиальные отделы, наши приходы — со светскими СМИ? Это несоизмеримые величины. Кстати, они никогда и не войдут в баланс — мы никогда не сможем сказать, что наше воздействие такое же, как воздействие светской, безбожной философии жизни. Во-первых, потому, что у Церкви нет таких средств, а, кроме того, Церковь никогда не будет использовать многие из существующих способов воздействия на сознание человека. Церковь ведь никогда не будет апеллировать к инстинкту; а безбожный мир апеллирует именно к нему, потому что идет не по пути Божиему, а по пути диавольскому. А когда инстинкт человека раздражается рекламой, фильмами, литературой, то эта стихия, включаясь, затмевает глаза, и мы знаем, что в результате происходит с человеком. Отсюда и выводы современных социологов, что через 10-20 лет «миф» о Православии исчезнет, — потому что они убеждены, что через 10-20 лет, несмотря ни на какие наши усилия, молодежь будет полностью оторвана от веры.

Ну, а что мы можем всему этому противопоставить? Можно, конечно, ничего не делать. Можно жить, как мы с вами всегда жили — в субботу вечером послужили, и то не во всех приходах; в воскресенье Литургию послужили, затем молебны, панихиды, требы… В лучшем случае проповедь сказали, подготовившись к ней, а в худшем случае — и не готовились, сказали что-то от ветра главы своея, а то и вовсе ничего не сказали, убедив себя: «я так устал, что уж какая тут проповедь». Еще, может быть, занятия с группами детей — человек по семь-восемь, да и то нерегулярно.

И вот возникает вопрос: что мы как Церковь должны сегодня делать? Архиерейский Собор очень ясно осознал эту проблему. При этом Архиерейскому Собору предшествовала работа Межсоборного присутствия в составе 170 человек, — а среди них были и светские, и церковные профессора, и богословы, и наши очень активные архиереи, и представители духовенства, и редакторы журналов и газет, — и эта активная, свободная дискуссия вылилась в то, что на Архиерейском Соборе был принят целый ряд документов, которые разворачивают нашу церковную жизнь в ту сторону, где нам предстоит борьба и где мы не хотим оказаться побежденными.

Что же предлагает Собор? Собор предлагает принципиально изменить в первую очередь структуру прихода. Речь идет, конечно, не обо всех приходах: есть бедные, небольшие сельские приходы, где невозможно нести ту ответственность, которую предлагает Архиерейский Собор. Но в нашей Церкви много городских и поселковых приходов, где достаточное количество верующих, где существует или может быть создан актив; и предлагается, чтобы в таких приходах — конечно, по согласованию с архиереем — штат формировался не так, как раньше. Раньше штат формировался следующим образом: настоятель и, если нужно, второй (и третий) священник, диакон, псаломщик, регент. В бедных приходах: настоятель, псаломщик, регент. Теперь предлагается следующая структура штатного расписания (а это означает, что люди должны быть на должности и получать зарплату). В тех приходах, где это возможно, должен быть человек, ответственный за молодежную работу. И это не должен быть диакон или второй священник — это должен быть освобожденный от любой другой работы сотрудник, который получает зарплату, причем такую зарплату, на которую можно жить, а не так, как настоятели иногда говорят: «ну, три-пять тысяч я ему дам, и хватит». Перед этим работником ставятся совершенно конкретные задачи: «Вот у нас на приходе в воскресенье причащается пять или десять молодых людей. Давай сделаем так, чтобы к концу года их было в два раза больше». И это уже задача этого человека. Настоятель должен ставить цели, вдохновлять, материально поддерживать. А освобожденный специалист — а человек на этой должности обязан быть специалистом — должен работать с тем, чтобы непременно развивалась молодежная группа, молодежная инициатива при храме.

Аналогично в каждом большом приходе, особенно в городском, должен быть катехизатор-миссионер. Приведу вам пример. Вы знаете, что сектанты ходят по улицам, хватают людей за руку, предлагая им свои учения. Мы так не поступаем и не будем ходить по многоквартирным домам с тетрадками, отмечая в дневничке, кто за, а кто против нас. Но ведь сам по себе храм привлекает людей. Нам никуда ходить не надо — к нам в храм просто приходят. Например, приходит человек в этот кафедральный собор — надеюсь, он у нас открыт в течение дня. Что происходит с этим человеком? Чаще всего ничего. В лучшем случае, когда он подойдет и спросит, кому свечку поставить, ему вежливо, или не очень вежливо, а иногда совсем невежливо ответят. А почему такого человека не должен встречать специально подготовленный сотрудник, который вежливо поговорил бы, поинтересовался, почему человек пришел в храм. Поскольку время внебогослужебное, предложил бы провести экскурсию по храму, рассказал бы о святынях, помог свечечку купить. А потом обменяться телефонами и как-нибудь позвонить: «А как Вы поживаете? А то уже давно Вас в нашем храме не было».

Через Храм Христа Спасителя в Москве ежедневно проходит, по моим подсчетам, более тысячи человек. Я спросил наших московских клириков, сколько из этих людей стали прихожанами, и мне никто не смог ответить на этот вопрос, потому что никто с ними не работает, — разве что в свечном ящике, где с них деньги получают. Но ведь это же люди, которые пришли в храм! Им же интересно! А батюшка у нас занят, хотя на некоторых приходах мог бы и сам подежурить, особенно если служит только в субботу и воскресенье.

Я понимаю, что не в каждый храм человек придет на экскурсию. У нас есть храмы бедные и архитектурно невыразительные, но ведь и на Калининградской земле есть храмы, куда люди придут с удовольствием. Поэтому Архиерейский Собор и вынес постановление, что на приходах, там, где это возможно, следует вводить должность приходского катехизатора-миссионера, чтобы такой человек «брал под контроль» тех, кто приходит, — в хорошем смысле слова, имеется в виду установление контакта с заходящими в храм.

Конечно, при наших приходах должны быть педагоги. К счастью, в большинстве храмов нашей епархии они существуют, есть педагоги, которые ведут занятия в воскресных школах — эта должность также очень важна и должна оплачиваться.

И, наконец, в некоторых приходах должны быть социальные работники. А что означает социальная работа в Церкви? Конечно, это помощь нуждающимся. Многие люди у нас несут шефство в больницах, домах престарелых — все это очень хорошо и правильно. Но ведь и в самих наших приходах есть нуждающиеся. А знает ли настоятель, сколько из его прихожан живет ниже прожиточного минимума? Знает ли, сколько у него в приходе нищих? Знает ли, сколько у него в приходе совершенно одиноких пожилых людей, которым деваться некуда, которые умирают от одиночества? Конечно, не знает.

Так вот: может быть, нам в первую очередь нужно научиться творить дела милосердия внутри своей общины? Для этого тоже должен быть человек, который вел бы учет людей неимущих, организовывал бы какую-то систему помощи, может быть, праздничные денежные сборы в пользу неимущих, навещал бы одиноких, особенно если они заболели. Почему светская социальная система обеспечивает посещение неимущих, больных, одиноких? Не всегда успешно, как мы знаем, но такие патронажные службы существуют — а на приходах ничего нет. И вот мы о милосердии проповеди произносим, а реального опыта милосердия у тех, кто приходит в наши храмы, нет.

Поэтому молодежный работник, социальный работник, педагог (он же может быть и катехизатором-миссионером) — эти должности должны быть в штатных расписаниях наших приходов, особенно в городах и крупных поселках.

Когда в феврале 2010 года Архиерейское совещание приняло это решение, я провел в Москве заседание Епархиального совета и сказал: «Братья, нам нужно примерно 300 сотрудников каждого профиля — 300 молодежных, 300 социальных, 300 миссионеров. Как нам поступить, чтобы подготовка — а людей надо профессионально подготовить — не затянулась на годы?» Для ускоренной подготовки такого рода специалистов мы организовали в Москве две площадки: это молодежный Патриарший центр в Даниловом монастыре и это программа «Вера и дело», осуществляемая совместно с московским правительством. За год через двухмесячные курсы у нас прошло 270 молодых людей, которые изъявили желание быть молодежными руководителями на приходах, и 220 социальных работников (с катехизаторами еще не начинали, и с педагогами особая статья). За один год с Божией помощью мы укомплектовали этими людьми большинство приходов Москвы, где такая работа ведется. Не могу сказать, что там все отлично, и на московском собрании я обращаюсь с такими же словами к духовенству, потому что кое-где настоятели денег не дают, кое-где пытаются «выехать» на отце диаконе. Диаконов нужно непременно привлекать к такой работе, потому что диакон и есть служитель; иногда и собрата — второго священника — запрячь в работу больше чем надо; это и необходимо, и возможно, где священник свободен целую неделю. Но там, где несвободен, ничего доброго от такого подхода не происходит. Поэтому есть издержки, но, я думаю, на 60-70% опыт в Москве удался. Кроме того мы открыли специальный факультет в нашем Православном Свято-Тихоновском университете — четырехгодичное обучение, которое предполагает подготовку молодежных церковных руководителей, социальных церковных работников и миссионеров-катехизаторов.