Социальное служение Русской Православной Церкви - [электронный ресурс]:

Роль русского православного женского монашества в социальном служении¹

В принятых в феврале 2011 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви документах относительно монашества сказано: «Не только паломники, но и все зашедшие в обитель должны иметь возможность получить ответ на волнующие их вопросы. Настоятелям и настоятельницам часто посещаемых паломниками монастырей следует предусмотреть регулярное дежурство опытных монашествующих для приема ищущих беседы. Кроме того, на монастырском начальстве лежит ответственность за то, чтобы каждого входящего в обитель встречали не с надменной строгостью, но с любовью и радушием»².

Отмечено, что «монастыри, являясь центрами аскетического подвига и молитвы, издревле участвовали в делах милосердия и благотворительности. При обителях устраивались церковные богадельни, приюты, благотворительные трапезные для неимущих. Монастыри могут осуществлять с учетом особенностей их внутренней жизни те же виды социального служения, что и приходы»³. Т.е. развивать активную социальную работу со всеми категориями населения.

Надо заметить, что на Поместном соборе 1917-1918 гг. был принят подобный ряд документов. Собор тогда определил, что «для удовлетворения нужд богомольцев и местного населения монастыри устраивают: а) приемные покои и аптеки, б) приюты для сирот, в) убежища для инвалидов, г) странноприимные дома»⁴; монастыри обязаны обеспечивать приют и уход престарелым и больным инокам, «если монастыри каждый в отдельности не могут устроить своих богаделен и лазаретов, то изыскиваются средства на учреждение общих для всех монашествующих епархии богадельни и лазарета в одном из монастырей»⁵. Понятно, что данные постановления не были претворены в жизнь. Но принимались они именно по той причине, что в дореволюционное время православным монахам не были свойственны формы активного вмешательства в жизнь общества, как это наблюдалось в монашеских орденах средневекового Запада.

Социальное призрение не входило в число основных функций православных обителей, и к концу XIX в. в 29 епархиях из 66 монашеская благотворитель­ность фактически полностью отсутствовала⁶. Тем не менее, во многих обителях имелись больницы, богадельни, амбулатории и фельдшерские пункты⁷. Большинство из них обслуживало самих монахов, но наиболее крупные оказывали помощь и ок­рестным крестьянам.

Т.е. как правило, социальной работой занимались только крупные богатые монастыри. Означает ли данный факт то, что общество и государство вначале должно обеспечить материальную базу монастырей, а потом требовать что-то взамен? Безусловно, нет.

В дореволюционный период в социальной направленности мужских и женских монастырей существовала определенная «поляризация». Насельники мужских монастырей стремились идти созерцательным путем, в то время как женские монастырские общины ориентировались на социальное служение. Нельзя сказать, что мужские монастыри были чужды социальным потребностям общества, в большинстве своем они развивали хозяйственно-экономическую деятельность, доходы от которой шли на благотворительность. Но все же в качестве главной задачи монахи выделяли «духовное окормление» общества.

На женские монастыри огромное влияние оказала секуляризация. В конце XVIII века благодаря стараниям наиболее деятельных монахинь, из числа изгнанных после закрытия их монастырей, стали создаваться первые неофициальные православные общины, по аналогии с монастырем, но ориентированные на активную деятельность в миру. Пример монахинь в деле организации подобных общин поддержали мирянки, им помогали окрестные города и деревни, ждавшие духовной и социальной помощи. Эти общины, за очень редким исключением, придерживались общежительного устава и располагали незначительными капиталами. Жили они на выручку от продажи изделий своего изготовления. Общая молитва постепенно приводила к введению правильного монастырского богослужения, Божественную литургию совершали священники из близлежащих приходов.

Между 1764 и 1917 годами в России было основано 220 женских религиозных общин. С течением времени церковь и государство, не отягощая государственный бюджет финансовой поддержкой общин, стали выказывать одобрение их деятельности; позже многие из них благодаря социальному служению превратились в официальные монастыри. Как результат, в 1810 г. было 94 женских обители, через четыре десятилетия, в 1855 г., насчитывалось 129 монастырей (97 штатных и 32 заштатных) с 2508 монахинями и 6606 послушницами, а к 1914 году общее количество женских монастырей и общин достигло 475, причем они были весьма плотно населены (56016 монахинь и 94629 послушницы)⁸. При этом государство год от года снижало бюджетное финансирование монастырей. В 1880 году им полагалось 4.1% от сметы Синода, а в 1900 — только 1.7%.

Женские монастыри в социальной миссии православия играли большую роль, чем мужские, они же создавали благоприятные условия для становления церковного института сестер милосердия или его аналога. Так, насельницы Чуфаровского монастыря как сестры милосердия участвовали в освобождении Болгарии от турецкого ига; сестры Кимляйского монастыря оказывали медицинскую помощь местному населению; монахини Чуфаровского монастыря спасли от смерти тысячи людей во время голода конца XIX в., по 300-400 человек приходило к ним на трапезу.

В 1887 г., например, российские монастыри содержали 93 больницы и 66 приютов для престарелых, две трети которых приходились на женские монастыри; причем мужских монастырей действовало на тот период 469, а женских только 202 (отчет обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного вероисповедания за 1887 г.).

Рост благотворительности при женских монастырях связан и с законодательством конца XIX в. Так, циркулярный указ Синода от 29 февраля 1868 года обязал епархиальное руководство предложить женским монастырям «озаботиться принятием мер к осуществлению предположения об устройстве при них учебных заведений для девочек, преимущественно духовного звания, и других благотворительных учреждений, если представиться к тому возможность по имеющимся в монастырях средствах»⁹.

В 1880–1890 годы, в эпоху Александра III, когда правительство поощряло учреждение церковно-приходских школ, почти во всех женских монастырях открывались такие школы, обычно для девочек, и всегда на средства самих монастырей¹⁰. В то время как во многих мужских монастырях в этот период наблюдается праздность, нетрезвость, «женские обители процветают и являют мирянам пример богобоязненной смиренной, трудолюбивой и чистой христианской жизни»¹¹.

Социальная направленность женщины объясняется не одним только различием между мужской и женской натурой (как утверждает некоторые   богословы), но и тем, что многие женские монастыри выросли именно благодаря своей социально-благотворительной деятельности, стали в этом отношении примером для других обителей и обрели признание народа.

Решения последнего Освященного Архиерейского Собора, безусловно, ориентируют монашество на развитие как духовных, так и социальных практик. Диверсификация монастырского производства могла бы поспособствовать привлечению дополнительных финансовых ресурсов в бюджет монастыря. Также необходимо укреплять взаимодействие с государством и различными общественными структурами в деле церковной социальной работы, что поднимет авторитет Церкви среди россиян и, тем самым, привлечет в ее ряды волонтеров, появятся благоприятные возможности для общинной модели финансирования.