Социальное служение Русской Православной Церкви - [электронный ресурс]:

Душепопечение в женской тюрьме¹

Лариса Василенко,
руководитель Межрегионального
благотворительного фонда «Возвращение».
31 января 2003 года

Дорогие священнослужители, братья и сестры. Мое хри­стианское служение началось с шести лет. Когда меня привели в храм покреститься, принять Таинство Крещения, я подняла голову и увидела у священника на груди крест. На кресте рас­пятого Человека, о Котором я еще ничего не знала. И у него из ран текла кровь. И вот здесь определилось мое служение, в шесть лет. Я решила быть медицинским работником, чтобы вылечить ему ранки, вот так, по-детски. И с большим нетерпе­нием я закончила 10 классов и поступила в медицинское учи­лище, и уже здесь, в Петербурге, я закончила 5-е медицинское училище. Я до самого позднего вечера работала в обычных боль­ницах Василеостровского района, помогала людям, как могла, потому что я так долго ждала этого момента, чтобы помогать людям. И, наконец-то, дождалась. Я очень много своего сво­бодного времени потратила, чтобы быть с людьми. Я не была тогда еще воцерковлена. А потом, когда Господь коснулся мо­его сердца, я очень большими шагами стала воцерковляться. Вы знаете, самое главное чувство — благодарности. Я была бла­годарна Богу, что Он так привел меня, потому что я воспиты­валась без родителей, и чувство сострадания присутствовало, потому что, когда на себе почувствуешь, что такое голод, нуж­да, легче сострадать другим. Оно как-то очень близко тебе ста­новится.

И вот так я работала на «скорой помощи», в госпиталях, в реанимации, в операционной. И даже сподобилась работать медицинской сестрой в тюрьме. И вот уже семь лет я работаю как руководитель общественной организации в местах лише­ния свободы. Я посетила все эти места, и у меня сложилось особое мнение обо всем. Я много говорила с людьми, подслед­ственными или осужденными, много анализировала. У меня сложился свой опыт работы с этими людьми.

Вы знаете, этот опыт нельзя передать. Я вижу лица, вижу мимику. Когда я захожу в камеру, сразу срабатывает реакция: как посмотрели, какие жесты, движения, как прореагировали на тебя. Если даже кто-то отвернулся спиной, это не значит, что он не слышит тебя. Если кто-то ведет себя агрессивно, зна­чит, он выражает себя. Это тоже хорошо, это тоже контакт с ним. Есть люди, которые слушают, а те, кто вместе с ними в камере, их очень осуждают и мстят за это. По-разному. Но есть люди, которые приходят к Богу. Вот я появляюсь: «Кто хочет исповедоваться?» Одна говорит: «Я хочу исповедоваться». Все начинают ее осуждать, оскорблять. Она игнорирует всех: «Я хочу, и все!». Чтобы твердость проявить в таких местах, это надо большое мужество иметь. К ним я отношусь по-разному. Нет единого рецепта, как к ним относиться. Потому что посмот­ришь на лицо человека, и уже какое-то предчувствие возника­ет, как и что сказать. Важно здесь свою волю не проявить, важ­но промолчать, когда получишь ответ. Промолчать, чтобы Гос­подь сказал Свой ответ через тебя ему, а не ты свою волю какую-то творил. И вот тогда получаются просто чудеса.

Вот, пример у меня на памяти. У нас в изоляторе есть часовня святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Она основана с 1998-го года. Я там часто просто нахо­жусь. Приходит девушка в часовню и говорит: «Лариса Пет­ровна, дайте мне хоть какую-то иконку». А я ведь не знаю, ка­кую иконку ей нужно-то. И вот минут 15 она ждет, а я с други­ми общаюсь, и мне нет ответа, я не знаю, что ей дать. И вот Господь открывает, что дать. Происходит такое чудо! Оказывается, у нее с этой иконой было что-то связано в жизни. И ока­зывается, что Господь ее знает, понимает. И вот здесь происхо­дит ее взаимодействие с Богом, а не со мной, на самом деле. Потому что она начинает быть благодарна Богу. И все это не просто происходит, для каждого человека по-своему. А когда они просят у меня крестики (они их как-то легко теряют, в ду­шевой забывают), я их испытываю. Не всем, но чаще всего го­ворю: «Зачем тебе крестик?» Их это шокирует. Как это? Она пришла в часовню, а ее спрашивают: «Зачем тебе крестик?» А оказывается надо, чтобы это дошло в душу. Не просто так: дали тебе, ты и пошел. Надо, чтобы она поняла, зачем ей дают, для чего вообще нужно носить крест. И тогда уже порой доходит до слез. Тогда уже она выходит из часовни с горячим сердцем.

Такой опыт складывается годами. И я этих людей очень люблю. Я их очень понимаю, чувствую эту ситуацию. Я инфек­ционной сестрой работала в 5-м изоляторе. Там котлы носят с едой, и вот они постоянно ругаются нецензурной бранью. Я го­ворю им: «Сестры-матерщинницы, здравствуйте!» А они гово­рят: «Мы в тюрьме, а не в монастыре». А на следующий раз я им то же: «Сестры-матерщинницы, здравствуйте!», а они отвечают: «Лариса Петровна, мы уже не ругаемся». Я говорю: «Конечно же, вы такие красивые, такие хорошие, ну как же вам до такой жизни доходить. Не всю же жизнь вы будете здесь находиться!» Одна девушка просила меня перед тем, как ей ехать на суд, чтобы я обязательно открыла часовню, потому что она хо­тела помолиться перед судом. Это было как раз на Крестопок­лонной неделе (27 сентября). Вы знаете, когда я открыла ча­совню, она на коленях зашла. И она к каждой иконе подходи­ла на коленях. Она просила: «Господи! Я больше никогда не буду, прости меня!» Через неделю я узнала, что ее выпустили из зала суда, хотя этой девушке грозило 5 лет. Она понимала, что 5 лет — это она заслужила, что она виновата. Но вот как-то со­брались все свидетели, и она вышла. Вообще, когда люди при­ходят в церковь, с ними меняется что-то. Некоторые приходят в часовню и молятся, и благодарят Бога, что они здесь отсижи­ваются, иначе их бы уже не было в живых.

Чаще всего благодарят, что попали в тюрьму. Потому что они покрестились, Бога узнали, поменяли свой образ жизни. Я не могу сказать, что все сразу приходят к Богу. Такого быть-то не могло за советский период, который мы прожили. Но все-таки люди приходят, и все-таки женщина — она православная. Что бы ни случалось в тюрьме, кто бы их ни посещал (напри­мер, различные сектантские группы), женщины наши право­славные. Все-таки, они придерживаются Русской Православ­ной Церкви.

Я подумала, что сестры, которые здесь, на семинаре, могли бы посетить наш следственный изолятор. Рассказать о своем опыте жизни, о том, что они не просто живут для себя и зарабатывают средства. Рассказать им, что есть другой образ общения. Можно жить, и семью воспитывать, и помогать ближ­нему. Я думаю, что если бы отец Владимир Сорокин разрешил нам организоваться списком, пройти туда и поговорить, встре­титься с заключенными, с осужденными, это был бы хороший опыт и для вас. И нам было бы тоже неплохо, чтобы они узна­ли о вас, о вашей общине, о том, с каким смирением вы делае­те свою работу.